Высшая школа государственного аудита

С.М.Шахрай — один из создателей Конституционного Суда России, он не только является автором проекта первого закона о Конституционном суде России, но и в качестве Председателя Комитета Верховного Совета РСФСР по законодательству осуществлял подбор кандидатов в судьи Конституционного Суда для их утверждения парламентом. Шахрай С.М. соавтор (вместе с С.С.Алексеевым) проекта действующей Конституции России, на страже которой стоит Конституционный Суд, являясь её Ангелом Хранителем.

«Судебная первооснова российского конституционализма»

 Мой доклад посвящен особой роли судебной ветви власти в становлении российского конституционализма и демократии.

Формально все демократии построены по схожей модели, основанной на разделении властей и системе сдержек и противовесов. Однако, как в органической химии, где свойства вещества зависят не только от его формального состава, но и от пространственного расположения молекул и порядка их следования, в истории конституционализма не менее важен хронологический порядок возникновения и развития тех или иных конституционных элементов.

Я довольно давно и детально занимаюсь историей Судебной реформы 1864 года, исследованием роли Конституционного Суда в становлении новой российской государственности. Всесторонне анализируя события полуторавековой давности, я обнаружил удивительное сходство с новейшей историей Отечества в том, что касается приоритетной роли судебной системы в «смягчении нравов» авторитарной власти и становлении основ подлинного, не формального конституционализма. Ведь подлинный конституционализм – это не схема, а, прежде всего, особый взгляд на мир и должное его устройство. Это система идей и принципов, которые, став частью системы ценностей общества и каждого человека, дают надежные внутренние ориентиры, позволяющие отделять «зерна от плевел»: правовое — от неправового, правильное — от неправильного, политически приемлемое — от неприемлемого.

Историки исследуют причины и последствия реформ Александра II, ставя судебную реформу в общий ряд александровских преобразовний. Для меня же, как юриста, главным является то обстоятельство, что конституционная монархия в нашей стране начиналась со становления не парламента, а именно судебной ветви власти, которая возникла на сорок лет раньше законодательной.

При этом, благодаря Судебной реформе 1864 года Российская империя к началу ХХ столетия располагала одной из наиболее совершенных и глубоко разработанных систем судоустройства и судопроизводства в мире.

И этот успех был абсолютно закономерен.   Судебная реформа 1864 года отвечала общему вектору политической эволюции в царской России. Более того, она отвечала общему вектору политической эволюции, которую монархическая власть переживала   во всем мире. И этот вектор заключался в движении от абсолютной монархии к монархии конституционной. Таким образом, очень важно понимать, что Судебная реформа 1864 г. по своей сути была реформой конституционной.

Для того чтобы в эпоху начавшихся перемен и серьезных социальных сдвигов сохранить самодержавие, правительство Александра II попыталось «откупиться» «небольшим» элементом конституции — введением относительно независимой судебной власти и суда присяжных.

Но на самом деле это было настоящей революцией, потому что в недрах абсолютизма был заложен один из краеугольных камней совершенно новой политической системы, основанной на принципе разделения властей. Возможно, именно эту грядущую смерть абсолютизма предчувствовали противники реформы, которые главным резоном для своей критики называли несоответствие новой судебной организации государственному строю империи.

Тот факт, что демократические судебные органы существенным образом опередили в своем развитии  парламентские  институты, оказался исключительно позитивным для нашей страны, поскольку это обстоятельство создавало необходимую для появления подлинной представительной власти социальную и политическую среду,  и если хотите,  юридическую атмосферу.

Воплотив в себе такие ключевые принципы, как презумпция невиновности (она хотя и прямо не закреплялась, но подразумевалась – не свидетельствовать против себя, запрет судьям вырывать признание, оправдание, если недостаточно доказательств и т.п.); предварительное расследование по уголовным делам; гласность, устность, состязательность судопроизводства; гарантии прав обвиняемого на защиту и обязательное участие в процессе адвоката; суд присяжных; всестороннее, объективное исследование и оценку доказательств по внутреннему убеждению судьи; а также кассационный и апелляционный порядок обжалования приговоров, – александровская реформа сыграла роль сильнейшей инъекции, навсегда «привившей» идею демократического судопроизводства в самый генотип российской государственности.

Таким образом, именно с Судебной реформы 1864 г. в России начинались конституционная монархия (конституционализм как практика) и даже закладывались основы будущего парламентаризма.

Именно в этом заключается российская историческая специфика, которая, кстати, снова проявила себя совсем недавно — в середине 90-х, когда главным источником благоприятных правовых условий для становления новой российской государственности и новой российской экономики стал отнюдь не парламент, а Конституционный Суд Российской Федерации.

Вечный запрос на справедливость и милосердность государственного управления, поставил и перед постсоветской Россией необходимость построения справедливого правового государства с демократической и современной судебной системой. Без свободы нет справедливости, а справедливость невозможна без права.

История в 1991-1993 годах подсказала (и показала), что двигаться в этом направлении возможно только опираясь на опыт и потенциал той Великой Судебной реформы. Идеи реформы нашли свое отражение в Конституции. И вновь особую роль сыграла судебная власть, на этот раз в лице Конституционного Суда, который стал, по сути, локомотивом и «юридической лабораторией» конституционных преобразований.

На мой взгляд, такое почти буквальное повторение истории – это уже не случайность, а подлинная закономерность и своего рода подсказка для действующих политиков. Что я имею в виду?

И сама Судебная реформа 1864 г., и последующие события дают нам огромное количество фактов, которые доказывают, что судебная система является той самой «активной энергетической точкой», правильное воздействие на которую гарантированно приводит к оздоровлению и нормализации всей общественно-политической и экономической жизни. Сравнительный анализ показывает наличие прямой зависимости между повышением качества судебной власти и благоприятными переменами во власти представительной. Эффективная работа судов ведет не только к совершенствованию и активизации законодательной деятельности, но также обеспечивает ее настройку на реальные потребности государства, общества и человека, включая потребности развития экономики – как государственной, так и частного бизнеса.

Чтоб не быть голословным, продолжу уже упомянутый пример из недавнего прошлого. Все помнят, что во второй половине 1990-х годов Государственная Дума, избранная на самом пике либерализации законодательства о партиях, оказалась политически расколотой, а потому – почти не работоспособной. В результате в течение многих лет не принимались самые необходимые законы в области государственного устройства, федерализма, избирательного права, защиты прав и свобод граждан, создания благоприятных условий для новой экономики, регулирования вопросов приватизации, банковской сферы и так далее.

На протяжении ряда лет после вступления в силу новой российской Конституции оппозиционная по своему составу Государственная Дума тормозила принятие большого числа федеральных законов, необходимых для создания институтов рыночной экономики и преодоления кризиса. Политические турбулентности «эпохи перемен» и целый комплекс взаимно усиливающих друг друга социально-экономических проблем затягивали процесс реализации конституционной модели экономики на практике, делая его внутренне противоречивым и прерывистым.

В таких условиях именно Конституционный Суд, являясь частью судебной системы, не только взял на себя миссию своеобразного «принуждения» депутатов к должному законотворчеству, но также своими решениями непосредственно заполнял правовой пробел, который на тот момент уже серьезно тормозил становление новой российской государственности. Если специалисты прицельно проанализируют решения Конституционного Суда того периода, то будет четко видно, что подавляющая их часть прямо и непосредственно касается именно ключевых вопросов государственного строительства, становления основ экономического строя и общественных отношений.

Как я уже говорил, великая Судебная реформа 1864 года продолжает оказывать влияние на развитие современного конституционализма. Более того, анализ современного положения дел показывает, что даже сегодня конституционная модель судебной системы на практике реализована процентов на 60, а идеалы Судебной реформы 1864 года до сих пор не достигнуты, как минимум, по трем принципиальным основаниям. И все они связаны с механизмами обеспечения независимости и самостоятельности судов и судебной системы в целом.

Перечислю несколько, образно говоря, до сих пор «невыученных уроков» Великой Судебной реформы.

Первый урок. Это, если можно так выразиться, «независимая нарезка» судебных округов.

Как известно, Судебная реформа 1864 г. сознательно «разводила» границы судебных округов с границами губерний. Этот подход обеспечивал независимость судов от губернских властей. В современной России этот принцип не действует — суды общей юрисдикции полностью вписаны в границы субъектов федерации.

Была, правда, попытка использовать принцип «разведения границ» при организации работы арбитражных судов. Это сработало. Арбитражные суды стали действовать более самостоятельно и независимо. Но, как все мы помним, теперь Высший арбитражный суд объединен с судом Верховным со всеми вытекающими отсюда последствиями. Так что пока идея судебных округов, не совпадающих с административными, остаётся лишь в «чертежах» юридической доктрины и резолюциях постановлений съездов судей.

Второй, пока еще не достигнутый идеал – это независимые судебные следователи.

Такой институт возник в России в 1860 году – за год до отмены крепостного права и за четыре года до начала александровской Судебной реформы — и просуществовал до конца 1920-х годов ХХ века.

Сегодня в России нет следователей, которые находились бы непосредственно в составе суда и были независимы от Прокуратуры и Следственного комитета. Однако, спустя почти 90 лет, этот сюжет снова оказался в повестке дня. Как известно, в конце прошлого года Глава государства поручил Верховному Суду Российской Федерации рассмотреть вопрос о целесообразности возрождения института судебного следствия.

Ключевая идея такая, что в судопроизводстве появляется новая фигура – следственный судья. Но сам он не занимается расследованиями. Его миссия — контроль за следствием, защита суда от вовлечения в рассмотрение незаконных и необоснованных дел, а также профилактика злоупотреблений и ошибок.

Очевидно, что наличие следственных судей может эффективно ограничить эксцессы следствия, когда, например, следователь своим решением отклоняет материалы, которые могут свидетельствовать в пользу обвиняемого. Масса случаев, когда адвокату говорят, что его материалы получены не при помощи следственных действий и потому недопустимы. А вот у следственного судьи нет заинтересованности в том, чтобы отвергать материалы защиты, и есть процедуры, чтобы признать их доказательствами.

Вдобавок, Конституция у нас не ограничивает действие принципа состязательности судебного процесса только судебными стадиями. Уголовно-процессуальный кодекс, вводя право жаловаться судье на действия следователя, тоже имел в виду, что появится арбитр для разрешения конфликтов между стороной обвинения и защиты. Однако пока состязательности на стадии следствия как таковой достичь не удается. Появление следственного судьи изменит ситуацию.

Идею о судебных следователях, в каком виде она сейчас обсуждается, вполне можно реализовать без какой-либо конфронтации с правоохранительными органами, прокуратурой, так как следственные судьи не занимают ничьего места. Речь идет о более высоком качестве судебного контроля за предварительным следствием.

 И тогда не будет того безобразия, когда из 200 тысяч уголовных дел по экономическим составам до суда доходит меньше четверти – 46 тысяч, а потом 15 тысяч, то есть треть, разваливаются в суде. При этом абсолютное большинство, около 80 процентов, 83 процента предпринимателей, на которых были заведены уголовные дела, полностью или частично потеряли бизнес. То есть их попрессовали, обобрали и отпустили.

Это не мои слова, это прямая цитата из декабрьского Послания Президента России Федеральному Собранию.

И, наконец, третий урок – это важность создания атмосферы доверия общества и бизнеса к судам.

В сложные социально-экономические моменты, в чем бы ни заключались конкретные причины экономического замедления, на первый план всегда выдвигается необходимость бесперебойности работы институтов развития, которая может функционировать только в атмосфере стабильности «правил игры» и доверия к судебной системе. Это обусловлено наличием прямой зависимости между качеством судебной власти, экономическим ростом и социальным развитием.

К сожалению, именно в этой части нам можно поставить «двойку», особенно, если сравнивать сегодняшнее отношение общественности к судебной системе и ту обстановку, больше похожую на эйфорию, которая царила в стране после запуска Судебной реформы 1864 года. А все дело в том, что полтора века назад именно наличие новый суд – «скорый, правый, милостивый и равный для всех» — давал людям надежду на справедливость и перемены к лучшему.

Поэтому, возвращаясь к сегодняшним дням, я  хочу резюмировать, что одной из наиболее сложных задач является именно необходимость восстановления того уровня общественной поддержки, которую имела наша судебная система в конце XIX века.

Но не менее важно и другое — это реальный, а не декларативный путь к возвращению ДОВЕРИЯ бизнеса (и общества) к судебной власти и государственной власти вообще.

Доверие к институтам власти и суду важно во все времена, но сегодня — в особенности. Анализ экономической ситуации показал, что у нынешних чрезвычайно сложных экономических проблем выделяются три фактора : цена на нефть (вес этого фактора 30 %); санкции против России (вес этого фактора 40-45%); НЕДОВЕРИЕ БИЗНЕСА И ОБЩЕСТВА к власти, к ее способности относительно быстро вывести страну из экономического кризиса (вес этого фактора 20%). Все остальные факторы — 5-10%.

Но если цена на нефть и санкции в определенном смысле не зависят от нашей воли, то возвращение ДОВЕРИЯ бизнеса и общества к власти как фактор, способный существенно улучшить ситуацию, – это то, что мы можем и должны сделать сами. Причем, сделать как можно быстрее.

В такой ситуации возрождение института следственных судей может оказаться очень эффективной мерой, реализованной в нужное время и в нужном месте.

***

А в заключение я хотел бы сказать, что история российского конституционализма таит в себе еще массу неисследованных проблем и даже загадок, на разгадывание которых потребуются усилия не только юристов, но и специалистов других наук. Например, какая наука может ответить на вопрос, почему все отечественные конституции за исключением, пожалуй, Конституции СССР 1936 года, написаны выпускниками юридического факультета именно Ростовского университета?

25-летие Конституционного суда России — хороший повод привлечь внимание к различным аспектам становления и развития российского конституционализма.

Спасибо за внимание!